На него попытался ответить Александр Сергеевич Ходов, заведующий детской службой, врач моноинфекционного госпиталя.

«Раннее утро, за окном поднялось высоко солнце, и тёплый летний день уже вовсю врывался в мою квартиру. Посмотрев на часы, я понял, что уже нужно вставать и идти на любимую работу. В голову всю неделю лезли разные мысли, так как на работе все говорили только об одном – это вакцинация против ковида. Кругом то и дело разносились споры о том, вакцинироваться или нет и какие последствия от этого ждать. Мы живём в 21 веке, поэтому иногда начинаешь серьёзно задумываться, что наши современные интернет технологии откровенно вредят нашему сознанию, а вследствие этого, и здоровью.

Завершив важные дела в полдень, я как обычно направился обедать. Спустившись в буфет, я стал заложником спора моих коллег, которые говорили о мнимых смертях от поставленной вакцины от ковида, то и дело подтверждая это непроверенными источниками из социальной сети, выдавая желаемое за действительное. Подискутировав с ними пару минут, я отправился на дежурство в моноинфекционный госпиталь. Работа здесь мне нравится, так как от постановки диагноза и лечения пациентов я получаю особое удовлетворение. Ведь когда ты выходишь из своего кабинета руководителя и заходишь в палату к пациенту, выслушивая его жалобы и назначая ему лечение, эти чувства ни с чем не сравнить. Но о чём же я? Так как моноинфекционный госпиталь — это стационар, в котором проходят лечение пациенты с диагнозом ковид, никогда не знаешь, как пациент, поступая особенно в тяжёлом состоянии, перенесёт данное заболевание.

И вот в очередной раз поступает тяжёлый пациент с низкой сатурацией и вследствие   этого с дыхательной недостаточностью. При его осмотре я принимаю решение о немедленной госпитализации в отделение анестезиологии и реанимации. Медицинская сестра, находящаяся рядом со мной, без лишних слов понимает, что медлить нельзя, ведь важна каждая минута. Пациента поднимают в реанимацию. За смену тяжелых пациентов может пройти очень много, каждому нужен индивидуальный подход. Бывает, что пациенты не верят в своё заболевание. Имея большой процент поражения лёгких, у них снижается уровень насыщения крови кислородом, и человек может не осознавать тяжесть своего состояния и того, что с ним происходит.

Осмотрев последнего пациента, находившегося в приёмном отделении, я отправился на обход в отделение анестезиологии и реанимации. На посту ко мне подбежала медицинская сестра со словами «там пациентке стало плохо», и мы незамедлительно бросились в палату, в которой размещалось четыре пациента. К сожалению, они все находились на неинвазивной вентиляции лёгких, проще говоря, на маске. Осмотрев пациентку, которая находилась на 100% подаче кислорода, и посмотрев на прикроватный монитор, показывающий сатурацию 95, я скорректировал её лечение и облегчив состояние, направился дальше, заходя в каждую палату. Осмотреть нужно было всех, чтобы не упустить даже самой маленькой жалобы пациента на его здоровье и своевременно произвести коррекцию лечения.

Иногда мне становится страшно от увиденного в палатах, пациенты находятся на масках, через которую подается кислород. Периодически я смотрю на них и боюсь даже думать, что от данного заболевания и нахождения в отделение реанимации никто не застрахован, а финал может быть очень плачевным. Эти размышления после увиденного в палатах всё чаще и чаще не давали мне спокойно думать о себе, своих близких и просто людях, с которыми, быть может, я вижусь в последний раз. В голове мелькали мысли, которые словно два противоречивых героя из какой-то сказки сражались друг с другом за решение привиться от ковида.

Спустившись в ординаторскую и приступив к написанию очередной клинической истории, мысль об увиденном не давала мне покоя, но я пытался гнать её от себя как можно дальше. Написав несколько клинических историй, я увидел, как мой коллега отправился в отделение реанимации для повторного обхода пациентов.

Уходя на обход, порой мы не знаем, когда вернёмся из «красной зоны», так как состояние пациентов бывает крайне непредсказуемо. Через некоторое время в рации раздался голос медицинской сестры, которая сообщила, что несмотря на реанимационные мероприятия, оказываемые моим коллегой, пациент умер. Мне было не по себе от этого, так как проводя лечение современными препаратами и постоянно корректируя состояние пациента он должен выздороветь и жить, но болезнь иногда неумолимо побеждает, и мы с сожалением констатируем это.

Посмотрев на часы и поняв, что наступило утро, и дежурство закончилось, я пошёл к себе в поликлинику, так как нужно было закончить некоторые вчерашние дела. На пороге поликлиники мне повстречались коллеги, которые, как и вчера, по- прежнему, продолжали спорить о вакцинации, подойдя к ним и выслушав доводы каждой стороны я рассказал им про то, что видел в моноинфекционном госпитале во время дежурства. А именно в каком состоянии находятся пациенты в реанимации и о том, что к сожалению, не все остаются живыми. Поэтому единственный шанс уберечь себя и своих близких от грозного заболевания - это вакцинироваться.

И тогда один из коллег, не выдержав, спросил меня – не боюсь ли я последствий от постановки вакцины от Ковида? На что я ему ответил, мне бы не хотелось умереть от ковида, находясь в реанимационном отделении, и тогда коллеги замолчав на несколько минут с угрюмыми от рассказанной мною историей лицами, направились прививаться вместе со мной. В этот момент на лицах их был страх оказаться на той самой постели, где ещё ночью лежал умерший пациент».